У меня завтра первая вылазка из дома за неделю. В смысле, с друзьями увидеться и отдохнуть в компании. А что делаю я? Я не могу уснуть и думаю о тысяче вещей одновременно. И днем я упорюсь кофе так, что кофеин потечет у меня из ушей или, что более вероятно, дописав этот пост, я вернусь в кровать к брату и Такеши и продрыхну мертвым сном до одиннадцати утра.

Прекрасное. Когда я не хотел вспоминать фильм, а он настойчиво забирался в мою голову, я думал о прекрасных волосах Россиеля. Не знаю, почему Россиель, ведь я никогда не любил этого персонажа. Мне жаль его, искренне жаль. Перед глазами крутятся фреймы со смертью Катана и один-единственный - с последними мыслями Россиеля о нем. Это боль. "Я видел страшный сон. Где я собственными руками убил тебя. Хорошо, что это был всего лишь сон". Я начинаю реветь белугой. Потому что Россиель - одинокое, потерявшееся в своем одиночестве и одержимости высшее существо. Такое гнилое изнутри, но такое ранимое. В таких характерах всегда есть крохотная Ахиллесова пята. Но если в нее попасть - это конец всему. Это настолько невыносимые душевные муки, что лучше уж умереть. Он тянет свои измазанные в крови руки к голове Катана и так счастливо и искренне улыбается своим видениям, совершенно не зная, что творится в реальности.
Как же я умею чувствовать то, что сводит меня с ума.

Сильное. Есть люди, чей характер силен от рождения. Они стоически переживают все невзгоды и страдания, что подкидывает жизнь. На них это сказывается - на ком-то больше. На ком-то меньше. Но совершенно не сказывается так. как сказывается на мягких людях. Если видишь сильного человека, начинаешь уважать его за твердость духа и собственного я. А я вот всегда хочу узнать истоки этой силы. И если это действительно от рождения и воспитания - я продолжу уважать этого человека и его родителей. Ну а если это вынужденная сила. Если жизнь, из года в год, раз за разом пытается тебя сломать, то тебе ничего не остается, как встать этой суке на горло и переступить через самого себя. Элементарный инстинкт самосохранения. Или ты ее, или она тебя, третьего не дано.
Я стал сильным вынужденно. Ну посмотрите на меня - я же почти тепличное растение. Меня нужно любить, холить и лелеять. Носить на руках. Но я же не дам этого делать. Я буду кусаться и лягаться, потому что я - сам. Я все сделаю сам. Я пережил одни из самых страшных личных трагедий в одиночку - все остальное уже не страшно. Страшно - когда ты засыпаешь один в квартире, где еще вчера разговаривал с отцом, которого обожал. Страшно - когда ты возвращаешься домой, а тот человек, за которого ты цеплялся, как утопающий за круг, собрал все свои вещи и ушел, ни сказав ни слова. Страшно - когда ты остаешься гол, как сокол, потому что твоя мать предпочла своего нового мужа тебе. Страшно - когда твоя любимая кошка умирает у тебя на руках. Страшно - когда ты лежишь на кровати и тебе абсолютно плевать, что твоя жизнь целиком и полностью катится к черту. А ты не хочешь даже заставить себя встать с кровати, чтобы попить воды. Страшно - когда ты абсолютно нестабилен и не знаешь, когда случится новый приступ.
Мне всего двадцать, а я уже устал от подобного. Мне всего двадцать, я должен думать об учебе, тусить с друзьями и сидеть в интернете. А я хочу закончить всю возню с документами, закончить поскорее учебу и найти работу. Потому что мне двадцать и я хочу жить красиво, пока есть возможность.
Ну вот. Пока писал эту часть, мое бескрайнее небо свернулось в тугой комок.
Это бескрайнее небо подобно парашюту, что держит меня. Оно такое огромное, высокое и светлое. Чистое и невыразимо счастливое. В этом счастье - все. Абсолютно все, за что я хочу держаться, чем я хочу жить. Но в этом счастье - невыразимая печаль. Небо постоянно плачет от легкой, такой светлой грусти. В этом оксюмороне - все его существование. Весь его смысл.

Я вытащил все, что мешало мне уснуть. Вывалил, как мешки с цементом - так же стало легко. Надеюсь, что сейчас я смогу положить голову на подушку и уснуть без всяких мыслей.
Доброе утро, мир.

Я хочу пережить завтрашний день без проблем и забот.
Приехать домой, закончить все дела и залечь в ванну на пару часов. Чтобы вымыть остатки чего-то прошлого, чего-то до нельзя противного и гадкого.
Потому что нельзя это вечно хранить в себе. Какие-то обиды, еще детские. Такие же разочарования и боли. Из-за того, что не было у меня никакой радости от настоящей жизни, я пускался в прекрасные дали собственного мозга, где одна медаль о двух сторонах. И чем дальше я убегал в свой прекрасный и чудесный луг, тем глубже становились ямы, в которые я периодически выпадал. Задыхался от комьев земли, что падали сверху и забивали глотку. Мешали видеть.
Я так боялся, что если закрою этот луг за железной дверью, то перестану писать. Но я уже убедился, что восприятие совершенно никуда не делось. А богатый словарный запас вообще никак не подлежал изменениям.
Просто сейчас нет времени творить.
Кажется, я начинаю творить собственную жизнь (?).
Эх, в который раз уже.


Вообще, по идее, самое глубокое и мерзопакостное чувство в душе, самое малодушное, что есть вообще - убежать. Убежать, спрятаться, дальше валяться на своем воображаемом лугу, а под свинцовым небом этого мира загибаться от болезни. Но я ведь привык так. Уже привык к болезни, знаю, чего от нее ждать. Знаю, что переживу все ссоры, обиды, лишения. Привык к чувству пустоты.
А тут я такой доверчивый, наивный и голодный. Все - тебе. Весь мир, господи, все миры - тебе. Все, что угодно - тебе.
Благодарность - одно из самых искренних чувств, что я могу испытывать. И его много, бесконечно много, потому что я думал, что не выберусь. Да я бы и не выбрался - сам. Но бывают в жизни чудеса, и вот - меня вытаскивают из ямы, которая почти стала могилой, через слой земли и поросшей травы. Меня умывают, приводят в порядок и заново учат тем вещам, о которых я давным давно забыл. Как, как я могу убежать от этого? Укусить протянутую ладонь, отвернутся. Это выше моих сил. Потому что я - как маленький ребенок. У меня есть любимые плюшевые друзья, но они не могут дать мне того, что нужно маленькому одинокому ребенку. Они дают мне тепло, чтобы согреть тело. Чтобы я не умер окончательно, потеряв и физическую оболочку. Но внутри - глыба изо льда. Плюшевые друзья пытаются, всеми своими огромными сердцами желают помочь, а не могут.
И вот этот маленький, но бесконечно одинокий ребенок со своими плюшевыми друзьями получает то, что начинает топить лед. Медленно, но верно, начинают функционировать внутренние органы, становится легче дышать, да и в груди нет того тяжелого и тянущего к земле чувства.
Как ребенок может от этого убежать?
Но ведь раньше такие же протянутые ладони рано или поздно опускались. Ребенок держался за них, не хотел скатываться обратно в яму, где сыро, холодно и противно. Но ладонь выскальзывала из слабеньких детских ручек, и ребенок падал обратно. Снова покрывался землей, травой. Прижимал к себе плюшевых друзей и говорил, что никогда, никогда-никогда с ними не расстанется.
А он и не расстанется.
И вот, рассматривая новую протянутую ладонь, ребенок крепко держится за друзей. Потому что рука рукой, а тепло - в сердце. Ребенку не забыть о тех, кто грел его холодными безлунными ночами, когда сверху на лугу бушует ветер. И страшно.
Новая ладонь поднимает все выше и выше - ребенок уже видит весь мир под облаками. Это так прекрасно, так красиво, так... Захватывающе. Дух куда-то исчезает от этой красоты, и хочется выше, еще выше! Над облака, в космос, где бесконечные дали звезд и галактик.
Только вот маленький, все никак не желающий таять, осколок льда монотонно бубнит о том, что руки точно так же могут соскользнуть с ладони, которая может перестать держать.
И падать будет очень больно.
А маленькому ребенку не выжить с такими повреждениями. Даже с плюшевыми друзьями в обнимку.

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Сказать, что в жизни что-то кардинально изменилось, не могу. Что-то изменилось в самой голове. Будто бы вывихнутый сустав встал на место.
Никуда не пропадающая эйфория соседствует с хождением по кругу, потому что я все еще не верю, что это реально, что такое вообще бывает, что это происходит со мной.
Легкое общение зачастую превращается в тонкую, но очень острую иглу, которая вонзается и тыкает в самые больные места. Вот только боль не приходит. Эти места гладят, обнимают и обещают защитить. А я вскакиваю со стула и начинаю бегать по кухне,нечленораздельно орать и прижимать руки к лицу, дергать себя за волосы. Потому что это невозможно. Будто бы оказалась в каком-то сне. И если это сон, то лучше мне проснуться как можно раньше.
Потому что если это продлится еще немного, разочарование от пробуждения убьет меня.
И что совершенно не поддается моей логике, почему я все чаще сама насаживаюсь на эту иглу, пуская к гнойным ранам внутри. Почему все так.
Но, что-то мне подсказывает, нужно поменьше задаваться вопросами и думать. Два года только и делала, что думала. Пора бы закрыть глаза и идти на ощупь
.

Всем любви.
Завтра мы едем в Краснодар, чтобы провести время примерно так:

Сохрани меня от пустоты -
Я тянусь рукой вверх, к границе;
Через вены капают лица -
Проникают в сознание сны.

Сохрани меня и спаси -
Спрячь за пазуху, личный Бог.
Или лучше, к другим неси:
К тем, кто холоден. Кто продрог.

Сохрани меня, чтоб «еси»:
Те лохмотья, те грязные тряпки -
душа сшита, но все в порядке,
за нее иногда хоть молись.

Сохрани меня, защити,
Обмани-укради-отвоюй,
Отпусти мне мои грехи -
а потом - добивай, я молю.

Милосердие ни к чему -
Доброта умножает падаль,
Объяви на меня войну.
До того, как закончу падать.

Сохрани меня и спаси.
Клинок в сердце – и жизнь прекрасна.
Лучше так, я прошу, согласись -
Чем потом кусать локти напрасно.

Сохранить меня - значит, убить.

Выпадая из реальности, я слышал, как прикипевшая маска ржала во всю глотку и крутила пальцем у виска.
Хреново, когда то, чем ты держался долгое время, называет тебя сумасшедшим, а ты понимаешь, что все, как раз-таки, наоборот.

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Я застрял каком-то ебаном замкнутом круге.
Который нет, не убивает. Он методично сводит меня с ума. Каждый день, каждую секунду, которую мне удается побыть одному.
Как в интроверте, во мне заложена жизненная необходимость побыть одному. Это не депрессия, не плохое настроение. Это - необходимая составляющая, без которой моя голова просто взорвется к чертям.
Я не люблю людей. Не из-а каких-то избитых причин, мол , все они сволочи и уроды, а я весь такой прекрасный, нет. Я просто их не люблю. На подсознательном уровне. Я не люблю скопления незнакомых людей, если рядом нет Феерии. Потому что он - единственный, кто рядом всегда. Даже когда он куда-то отлучается, я, порой, неотрывно слежу за ним для простого знания, что он здесь. Иначе моя социофобия начинает меня душить. Я будто бы проваливаюсь в темноту без возможности сделать вдох.
Я не люблю первым заговаривать с людьми. Не люблю до такой степени, что в приступах могу расплакаться, если заставляют. Но из-за работы приходится себя заставлять. А если я себя заставляю - не значит, что я привыкаю. Отвращение никуда не девается. Я люблю уютные посиделки вдвоем-втроем. Когда ты являешься непосредственным участником встречи и о тебе никак не могут забыть. А в больших компаниях всегда нужно идти на контакт первому, а это выше моих сил. И я сижу в уголочке, слушаю разговоры.
Я не люблю шум, гомон и громкие разговоры. Это одна из вещей, которые выводят меня из себя. Я начинаю раздражаться и злиться, если люди говорят слишком громко и датчик моей громкости зашкаливает.
Я спокойный, тихий и инициативу проявляю в редких случаях. Для меня нет ничего лучше одного человека рядом, еды и какого-нибудь фильма. Или совместного занятия чем-нибудь. Мне бы лучше дома.
Моя квартира всегда для меня была убежищем. Я снимаю верхнюю одежду, и все остальное с души я тоже снимаю и вешаю на крючок до следующего выхода на улицу. Здесь тихо и спокойно. В комнате всегда темно и совсем не хочется вставать с кровати. На кухне всегда накурено, много посуды, а в холодильнике никогда нет еды. Именно это я все люблю здесь.

А сейчас со мной творится такое, что я готов бежать отсюда, сломя голову. Потому что я не могу быть один. Физически. То есть, что-то сидящее в моей голове, уже добралось до внутренних органов и мешает нормально дышать. Когда я остаюсь один, мне становится настолько плохо, как не было ни разу в жизни. Меня начинает скручивать всего - от сознания до желудка.

А я ведь здоров, как показало обследование.
А это значит, что проблема только в моей голове.

Нет никакого просвета. Абсолютно. Чем дольше я один, тем глубже в эту темноту я погружаюсь. Всплывает абсолютно все негативное, что было, есть и будет. А этого ой как не мало. И у меня уже не осталось сил настраивать себя на хороший лад. Потому что у меня никогда не было "все хорошо". Я только старательно убеждал себя в этом, и безоговорочно сам себе верил. Но, кажется, лимит доверия исчерпан. И я нутром чую, что за болячка сидит в моей голове. Мне осталось только пойти к врачу, получить свои таблеточки и пытаться прийти в норму.

Это тот самый моральных мазохизм. Мне хуже всего, когда я один. но мне необходимо быть одному.

Я измотан.
Душевно, физически.
Но категорически не хочу идти в кровать.
Сегодняшний день еще на шаг приблизил меня к нажатию красной кнопки.
Но в последнее время я все чаще говорю себе перед сном избитую Кимом фразу "Завтра будет лучше". И каждую ночь в это верю.
Но как-то... Не судьба.